zuof8 | Когда генерала посылают на*уй, то что ему, бедному, делать?

Для начала из ненаписанных мемуаров.
В ноябре или декабре 1990 года, в Седьмую Гвардейскую армию (штаб в г. Ереване) прибыл новый командующий. В свете требований тогдашних душелюбов и людоведов командующему предписывалось непременно пообщаться с офицерами, рассказать о своем боевом пути, обрисовать свои взгляды на дальнейшую жисть. Продемонстрировать, короче, собственное душелюбие и людоведознание...
Генерал гордо рассказал, что он приехал из рабочего Кузбасса, вывел туда армейский корпус из Чехословакии, лично знаком (чуть не сказал с Шульбертом!) с Аманом Тулеевым, тогдашней звездой советско-российского политпаноптикума, понимает, что назначен на очень ответственную должность, горд тем, что теперь и он, как мы, офицер-кавказец, и протчая, и протчая, протчая...
В общем, начал заруливать армейским объединением, которое уже находилось в состоянии боксера после четвертого нокдауна. Надо сказать, что с первых дней командования чего-то очень невзлюбил он нашего командира дивизии. Причем сильно невзлюбил. В сердцах как-то при всех назвал его "бестолковым полковником", чего он, честно говоря, не заслуживал. Поговаривали, что неприязнь у них еще училищная, вроде как комдив у командарма старшиной был...
Короче, что говорить, стране оставалось жить меньше года. Части Советской Армии в Армении, которая на тот момент де факто Москвой уже не управлялась и вела полномасштабную войну в Карабахе, воспринимались как какое-то недоразумение, но недоразумение вооруженное и потому опасное, могущее в перспективе стать (и ставшее!) материальной основой для собственных вооруженных сил. Фактически армия тогда была единственным реальным и легитимным организмом, который еще позволял Президенту-пустозвону сохранять иллюзию власти.
Особым вниманием неформальных полевых командиров, да и не только их, пользовались склады с боеприпасами и оружием. Чтобы не допустить бесконтрольного расползания оружия и боеприпасов, еще в 1989 году на дивизионный склад возле поселка Балаовит свезли все оружие и боеприпасы НЗ со всех гарнизонов, зенитные орудия и боеприпасы к ним, которые использовала местная Гражданская оборона, НУРы и УРы вертолетчиков. В общем, все,что можно. Склад охранялся караулом в составе пехотной роты. На территории склада находились готовые к стрельбе четыре МТ-ЛБ, две бронированные пулеметные вышки. Начальником этого караула заступал офицер в должности начальника штаба батальона с двумя офицерами в качестве помощника.Начальник караула имел постоянную прямую радиосвязь с оперативным дежурным штаба дивизии. В отдельном танковом батальоне каждую ночь на КТП ночевал взвод в полном составе, всю ночь грели двигатели у танков. Такие же взвода имелись и в пехотных полках, и в ближайших к складам артполку и оптадне. По-фронтовому, короче говоря.
В один из дней случилась накладка. В верхах было принято решение вернуть в распоряжение Гражданской Обороны республики ранее изъятые 100-мм зенитные орудия и боеприпасы к ним. Чтобы не откладывать в долгий ящик (а вдруг передумают!) с документами в руках вроде как сотрудники ГО двинулись к складам. Однако, как это водится, никто в Москве или в штабе округа в Тбилиси не счел необходимым оповестить о принятом решении войска. В общем, в полном соответствии с инструкциями начальник караула предложил получателям орудий убираться подобру-поздорову. Горячие кавказские парни сочли подобное обращение явным к ним неуважением и попытались проигнорировать армейского капитана. Свою ошибку парни поняли быстро. Когда с вышки дал предупредительную очередь ДШК...
Далее все происходило, как положено в Вооруженных Силах - по инструкции, четко и без лишних эмоций. Оперативный дежурный штаба дивизии оповестил комдива, штаб армии и дежурных по частям. Последние, в свою очередь в соответствии со своими инструкциями три раза свистнули в зеленые свистки, войска попрыгали в прогретые машины, позаряжали пулеметы, вошли в связь и стали ждать команды на выдвижение. Согласно тех же инструкций команду на выдвижение и начало операции по деблокированию склада имел право дать начальник Ереванского гарнизона, то комдив и запросил по радио командарма.
Ответ был ошеломительный. Дословно генерал-майор Советской Армии сказал следующее: "Меня нет, я улетел в Москву, принимайте решение самостоятельно..."
В общем, кровопролитие предотвратить удалось. "Бестолковый полковник" сам вышел на командующего округом и выяснил подоплеку происходящего.
Однако произошедшее не могло остаться тайной. При разговоре присутствовал начальник штаба дивизии, командир артполка, командиры отдельных танкового и ремонтного батальонов. В общем, о позорном поведении командарма стало известно армейской общественности.
Эта самая общественность, развращенная гласностью и демократизацией, собралась на офицерские собрания и постановила - за проявленное малодушие выразить недоверие командарму и... не пускать его на территорию воинских частей! Во как! Причем во всех полках дивизии!
И не пустили. Генерал попытался побывать в артполку, но там дежурный по КПП прапорщик не пустил его в часть, вызвал командира полка, а тот прямо с порога ему и заявил: "Вы, кажется, в Москве, товарищ генерал? Вот и оставайтесь там. Вас очень не хватало два дня назад, а сегодня Вы здесь никому не нужны". И ушел, предварительно похвалив дежурного за бдительность.
Больше генерал, лично знакомый с Тулеевым, не стал позориться. Видимо, это дело стало известно и в верхних штабах, потому что недели через две с нами приехал знакомиться новый командующий армией.

А теперь современность.