![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(отрывки из очерка)
Миротворцы
В этот день российскому батальону вручали вымпел лучшего подразделения миротворческих сил России. Играл оркестр, развевались знамена. У небольшой трибуны на столах высились горы подарков от спонсоров. Впервые за последние дни выглянуло солнце. По всему чувствовался праздник.
Первое, что почти сразу бросается в глаза и во что поначалу даже не разрешаешь себе верить — столь редко теперь встречается — это порядок. Причем ПОРЯДОК с большой буквы. Не показушный лоск, за которым скрываются убогие руины, а тот спокойный, основательный порядок, который был присущ лучшим временам Советской Армии.
— Надо съездить в батальон, — генерал Набздоров легко запрыгнул в кабину «УАЗа», и через мгновение машина сорвалась с места
Комбат Сергей Денюков высок, жилист и упруг. Черты лица острые, почти цыганские. Несмотря на то, что закончил училище в 91 м, Денюков уже подполковник.
Мне комбат понравился. Есть в нем что то основательное, надежное. В присутствии начальства не робок, не заискивающ, спокоен, уверен в себе. И знакомство с его хозяйством лишь подтверждает первые впечатления.
В казарме — порядок и неуловимое, но хорошо знакомое военным ощущение «достатка». Тогда, когда у солдата есть все для службы и жизни и хозяйство это находится в надежных старшинских руках. В расположении несколько телевизоров, «видики», музыкальные центры, спортивные тренажеры, теннисный стол. Одеяла и постельное белье на солдатских койках добротные, новые.
В автопарке ряды машин и штатных «бээмпэшек». Все машины на ходу. За месяц до моего приезда в батальоне прошли учения с марш - броском. Все задачи батальон выполнил. И это не первые учения. Боевая учеба идет по плану. А ведь до приезда Набздорова здесь не было не то что учений, но даже стрельб из штатного оружия не выполнялось по причине отсутствия тира…
В автопарке Набздоров сразу зашел в ремонтную мастерскую. Там механики возились с движком «Урала». Генерал выслушал доклад зампотеха о ходе ремонта. Что то спросил, уточнил. По вопросам генерала было видно, что он в курсе проблемы, и зашел не просто «показаться», а проверить ход работ. Меня это, честно говоря, удивило.
В казарме Набздоров заглянул в «кубрик» прапорщиков. Увидев сидящего на койке лейтенанта, строго сдвинул брови:
— Ты что здесь делаешь?
Лейтенант вскочил с койки, вытянулся:
— Сегодня в караул заступаю. Готовлюсь.
— Смотри! — в голосе генерала стал слышен металл. — Узнаю, что здесь живете — накажу. Для вас специально отремонтировано общежитие.
— Так точно! — бодро отчеканил лейтенант. — Там и живу, просто перед караулом уже не было смысла в общежитие идти.
— Офицер не должен жить в казарме, — пояснил Святослав, пока мы шли от казармы к автопарку, — это неправильно. Солдат привыкает к тому, что командир все время мелькает у него перед глазами. Вот он в полной форме, а через час уже с полотенцем на плече пошел в умывальник, вот он после ужина в спорткостюме сел телевизор смотреть, вот пошел в магазин, вот к нему друзья пришли… А в казарме все это время идет служба. Стоит дневальный, командуют сержанты, старшина, все по распорядку. Жизнь офицера не должна идти на глазах подчиненных, иначе солдат перестает воспринимать офицера как авторитет. Теряются дистанция, уважение…
По словам Набздорова, солдаты здесь служат не за страх, а за совесть. Причина такого рвения достаточно проста: батальон не является штатным миротворческим подразделением, а выделяется из состава одной из дивизий СКВО. Но по приказу, определяющему порядок прохождения службы миротворцев, служить здесь могут лишь «контрактники». Поэтому, при назначении очередного батальона в состав миротворческих сил, со всеми «срочниками» заключается контракт на год — стандартный срок пребывания батальона в зоне конфликта. И если до заключения контракта солдат получал всего триста четыреста рублей «на сигареты и конфеты», то сразу после прибытия в Южную Осетию он начинает получать шесть семь тысяч рублей. Понятное дело, что служить фактически «срочную» службу, но за совсем неплохие для молодого, неженатого парня деньги куда более интересно, чем делать то же самое, но даром.
При полном обеспечении питанием и обмундированием траты у солдата самые минимальные. И при определенной экономии, вернувшись в часть, он может увезти домой не плохую сумму для начала самостоятельной жизни. Поэтому больших проблем с дисциплиной и исполнительностью солдат здесь нет.
Но, конечно, не одни деньги обеспечивают порядок. По словам генерала, се одняшний офицерский состав батальона — это крепкий, сплоченный коллектив профессионалов.
Внешне служба миротворцев может показаться совершенно обыденной и да же скучноватой. Взрывы, вроде бы, не звучат, пули не свистят. Тишь да гладь… Но именно за этим внешним спокойствием скрывается огромное напряжение, которое может очень быстро измотать самого сильного человека.
Взрывы не звучат и пули не свистят здесь именно потому, что между противоборствующими сторонами стоят российские миротворцы. И каждая из сторон очень внимательно и ревниво наблюдает за поведением миротворцев, каждая пытается исподволь перетянуть их на свою сторону, доказать, что правда на ее стороне, что она самая пострадавшая в конфликте. И не дать втянуть себя в противостояние, не дать повода ни одной из сторон считать себя пристрастными — вот задача не менее важная, чем наблюдение за выполнением подписанного соглашения о прекращении огня и разведении противоборствующих сторон. Потому что утрата статуса независимого посредника ставит крест на всех усилиях по поддержанию мира в этом регионе.
Ведь кроме российского батальона, в состав миротворческих сил входят батальон министерства обороны Грузии и батальон МЧС Южной Осетии. Россия — старшая в этих силах. Авторитет командующего в этом деле — первостепенен. И не всем по нраву его независимость, спокойное достоинство.
Набздоров командует группировкой уже год, но до сих пор грузинская сторона не ратифицировала его назначения. Для грузин Набздоров — «и.о.» — исполняющий обязанности. Причина этого проста: Набздоров очень быстро проявил себя человеком независимым ни от кого и ни от чего, кроме буквы закона — подписанных соглашений и указов «смешанной контрольной комиссии». И не раз грузинская сторона пыталась избавиться от непокорного генерала, заменить его на более «лояльного».
Бывают инциденты и с осетинами. Так, на совещании в правительстве, куда Набздорова пригласили для обсуждения предстоящего празднования 23 го февраля, на генерала вдруг буквально наскочил местный «министр по особым поручениям» Чочиев, который, перейдя на фальцет, заявил генералу, что тот должен был самолично, а не через начальника штаба, пригласить его, Чочиева, на вручение вымпела, и что генерал вообще подчиненный Чочиева и не должен забываться… Было смешно и досадно.
Созидатель
То, что Набздоров застал в Цхинвале, трудно было назвать «воинским контингентом». Скорее, это был некий полувоенный табор людей, которые чувствовали себя временщиками, которых непонятно для чего загнали за тридевять земель от дома. В российском миротворческом контингенте не было даже нормального штаба — дом, который был отведен под штаб, одновременно выполнял функции общежития. В комнате, где жил начштаба, был строевой отдел, где жил начпрод — продовольственная служба, где жил зампотех — тех служба. Рабочий стол офицера был и обеденным, и игровым, и гладильным — каким угодно, в зависимости от обстоятельств.
На заставах люди ютились в полу разбитых вагончиках и «кунгах», «оружейки» и столовые были в старых и драных палатках. Не было даже бани. Помывку приходилось организовывать в городе.
Начинать пришлось почти с полного нуля. Прежде всего, Набздоров отремонтировал здание под офицерское общежитие, чтобы наладить, наконец, жизнь и быт офицеров. За ним было приведено в порядок здание под штаб. Отремонтировали, а точнее, почти заново отстроили столовую. Одновременно с этим начали оборудоваться заставы, расположение батальона, автопарк и службы. Послед ней точкой стала выстроенная баня, которая очень скоро превратилась в «культурно-разгрузочный центр», к походу в который готовятся заранее и с удовольствием.
И все это практически своими руками, с минимальным финансированием, на которое в той же Москве и сарая не построишь.
Поначалу не все были рады свалившейся на них работе. Привыкли некоторые жить кое-как, практически бомжевать. Кто-то роптал, кто-то открыто говорил, что новому генералу просто заняться нечем. Но очень скоро, когда на глазах стали меняться условия службы, большинство солдат и офицеров поддержали командующего. И вот теперь, спустя всего год после его прихода, батальон получил вымпел лучшего миротворческого контингента Сухопутных сил. И в этом, конечно, огромная заслуга командующего.
Чего ему это стоит, знает только он сам. Практически пятый год Набздоров в командировках. Сначала, в 1999 году, он был назначен в Чечню комендантом Ачхой- Мартановского района — вотчины боевиков. Святослав принял район буквально через несколько дней после его освобождения. Когда он прибыл сюда, комендатуры, которую он должен был возглавить, не было вообще. Ни комендатуры, ни роты охраны — ничего! И с одним пистолетом в кармане, на старой «шестерке» одного из чеченцев, который не побоялся открыто поддержать приход русских, Набздоров объезжал район. Колесил по станицам и аулам. Мотался по предгорьям и лесам, добираясь в самые дальние аулы, чтобы наглядно доказать — власть и порядок вернулись на эту землю. Как он уцелел, как не попал в руки боевиков — понять невозможно.В Ачхой-Мартане Набздоров создал одну из самых работоспособных комендатур.
Именно Набздоровым впервые с 1991 года была сформирована реально действующая местная администрация. Именно Набздоров заново, после долгих лет дудаевского «средневековья», проводил в район электричество, газ. Получал и распределял тракторы, комбайны. Открывал школы и медпункты. Выплачивал первые пенсии и зарплаты.
Он, боевой генерал, посадил, вырастил и собрал здесь первый за пять лет урожай зерна. Причем рекордный, который район не знал с советского времени. Но, пожалуй, главным итогом работы Набздорова стало то, что за все время его пребывания комендантом Ачхой-Мартана, в районе, где в Первую чеченскую кампанию сложили свои головы многие десятки наших солдат и офицеров, не погиб ни один русский солдат…
Но после Чечни ему недолго пришлось отдыхать. Началась военная операция американцев в Афганистане. И Набздоров как один из лучших специалистов по Средней Азии улетел в Душанбе, где стал заместителем начальника оперативной группы по Афганистану. Во многом благодаря информации и выводам именно этой группы Россия не втянулась в войну.
Только пару месяцев пробыл он после возвращения дома — и вновь назначение: на этот раз в Цхинвал. Можно было отказаться, напомнить, что который год он мотается по командировкам, сослаться на здоровье и семейные обстоятельства, но на беседе у главкома Набздоров, не колеблясь, соглашается.
Все эти годы, наблюдая за службой и карьерой Набздорова, я не перестаю удивляться этому человеку и восхищаться им. Святослав из той редкой породы людей, которых правильнее всего было бы назвать «созидателями». Не умеет он жить и служить кое-как, закрыв глаза и заткнув уши. Если он принимает дело в свои руки, то можно не сомневаться — очень скоро все будет работать как часы и сверкать идеальным порядком.
В Таджикистане, на Дальнем Востоке, в Чечне и Южной Осетии — везде Набздоров оставил за собой тот добрый след, который еще долгое время сохранит о нем самую лучшую память.
Для живущих здесь простых грузин и осетин миротворцы — главная и самая зримая гарантия того, что война заморожена. Пока здесь стоят миротворцы, война не может вернуться сюда. Любое перемещение вооруженных людей или боевой техники будет тотчас вскрыто заставами, выставленными на всех основных дорогах, и блокировано.
Но не только «чистым» миротворчеством приходится заниматься нашим солдатам и офицерам. Миротворцы наблюдают за пропускным режимом и по неволе вынуждены брать на себя и часть правоохранительных функций. Через миротворческий пост на машине без документов не проедешь и оружие в кузове не провезешь. Потому местные жители всегда готовы помочь и при любой возможности демонстрируют лояльность. Но жизнь — это не только служба, заставы, протоколы и дипломатия. Хватает всякого: и смешного, и не очень.
«Белая смерть» и поросёнок "Домино"
«Белой смертью» в городке миротворцев прозвали торговку — хозяйку ларька напротив КПП миротворцев: выбеленную перекисью молодящуюся даму «среднего возраста». Еще совсем не давно ее ларек вообще нахально стоял почти у самых ворот и бодро торговал дешевой водкой и сигаретами, которыми можно было смело убивать лошадей. Причем цены «Белая смерть» держала такие, что местный народ обходил ее лавку стороной.
«Бизнес» процветал. Особенно после того, как хозяйка изобрела свой оригинальный способ заработка — торговлю в долг «по записи». Не всегда у солдата или офицера была в кармане нужная сумма, и «добрая» хозяйка без вопросов давала в долг, записывая в «гроссбух» сумму. Понятное дело, что не каждый запоминал, сколько он остался должным маркитантке, тем более если обращался к ней не раз и не два. В итоге, когда подходило время расплаты, то сумма, которую солдат был должен, вдруг оказывалась такой, словно он весь месяц поил и кормил целый взвод в ресторане. Но возражать было бессмысленно. Записи говорили сами за себя. И постепенно солдаты просто втягивались в долговое рабство, когда, отдав в первый же день всю зарплату за долги, они были вынуждены тут же открывать очередной кредит уже под следующую зарплату.
Предыдущее командование это, видимо, мало волновало. Но Набздоров, очень скоро узнавший о том, как беспардонно обирает маркитантка солдат, возмутился. Генерал вызвал к себе торговку и категорически запретил ей торговлю в долг, а заодно попенял на цены. Но жадность все пересилила. И маркитантка вновь взялась за свое.
Тогда Набздоров проявил командирский характер. Выбрав самых отпетых должников из числа тех, кого давно за слабость к спиртному надо было отправить домой, он в один день откомандировал их в ППД — пункт постоянной дислокации. В день зарплаты растерянная маркитантка начала нарезать круги вокруг части в ожидании должников. Но ей очень скоро объяснили, где теперь ее должники и куда ей надо ехать, чтобы многотысячные, по ее словам, долги вернуть. А еще через несколько дней, после предупреждения о том, что палатка за нарушение правил торговли будет закрыта, она сама подобру-поздорову перебралась на другую сторону дороги, где торговля уже не такая цветущая. Это, так сказать, бытовые трудности. Но бывают и просто смешные ситуации. Так, несколько раз Набздорову попадался на глаза местный поросенок «спортивной породы», который повадился ходить столоваться на помойку военного городка. В очередной раз, увидев нахального поросенка, генерал пошутил, что хозяин его теперь точно половину туши должен военным на шашлык и что надо пометить свою половину. Кто же думал, что одному из тыловиков эту фразу передадут как категорический приказ. Разыграют…
И каково же было удивление командующего, когда буквально через день на глаза ему попался поросенок, одна половина которого была выкрашена в радикально черный цвет, а тыловик на полном серьезе отрапортует о выполнении приказа…
Альманах "Искусство войны", № 4(9), июль 2008 года
http://navoine.ru/articles/po-perimetru/437
Миротворцы
В этот день российскому батальону вручали вымпел лучшего подразделения миротворческих сил России. Играл оркестр, развевались знамена. У небольшой трибуны на столах высились горы подарков от спонсоров. Впервые за последние дни выглянуло солнце. По всему чувствовался праздник.
Первое, что почти сразу бросается в глаза и во что поначалу даже не разрешаешь себе верить — столь редко теперь встречается — это порядок. Причем ПОРЯДОК с большой буквы. Не показушный лоск, за которым скрываются убогие руины, а тот спокойный, основательный порядок, который был присущ лучшим временам Советской Армии.
— Надо съездить в батальон, — генерал Набздоров легко запрыгнул в кабину «УАЗа», и через мгновение машина сорвалась с места
Комбат Сергей Денюков высок, жилист и упруг. Черты лица острые, почти цыганские. Несмотря на то, что закончил училище в 91 м, Денюков уже подполковник.
Мне комбат понравился. Есть в нем что то основательное, надежное. В присутствии начальства не робок, не заискивающ, спокоен, уверен в себе. И знакомство с его хозяйством лишь подтверждает первые впечатления.
В казарме — порядок и неуловимое, но хорошо знакомое военным ощущение «достатка». Тогда, когда у солдата есть все для службы и жизни и хозяйство это находится в надежных старшинских руках. В расположении несколько телевизоров, «видики», музыкальные центры, спортивные тренажеры, теннисный стол. Одеяла и постельное белье на солдатских койках добротные, новые.
В автопарке ряды машин и штатных «бээмпэшек». Все машины на ходу. За месяц до моего приезда в батальоне прошли учения с марш - броском. Все задачи батальон выполнил. И это не первые учения. Боевая учеба идет по плану. А ведь до приезда Набздорова здесь не было не то что учений, но даже стрельб из штатного оружия не выполнялось по причине отсутствия тира…
В автопарке Набздоров сразу зашел в ремонтную мастерскую. Там механики возились с движком «Урала». Генерал выслушал доклад зампотеха о ходе ремонта. Что то спросил, уточнил. По вопросам генерала было видно, что он в курсе проблемы, и зашел не просто «показаться», а проверить ход работ. Меня это, честно говоря, удивило.
В казарме Набздоров заглянул в «кубрик» прапорщиков. Увидев сидящего на койке лейтенанта, строго сдвинул брови:
— Ты что здесь делаешь?
Лейтенант вскочил с койки, вытянулся:
— Сегодня в караул заступаю. Готовлюсь.
— Смотри! — в голосе генерала стал слышен металл. — Узнаю, что здесь живете — накажу. Для вас специально отремонтировано общежитие.
— Так точно! — бодро отчеканил лейтенант. — Там и живу, просто перед караулом уже не было смысла в общежитие идти.
— Офицер не должен жить в казарме, — пояснил Святослав, пока мы шли от казармы к автопарку, — это неправильно. Солдат привыкает к тому, что командир все время мелькает у него перед глазами. Вот он в полной форме, а через час уже с полотенцем на плече пошел в умывальник, вот он после ужина в спорткостюме сел телевизор смотреть, вот пошел в магазин, вот к нему друзья пришли… А в казарме все это время идет служба. Стоит дневальный, командуют сержанты, старшина, все по распорядку. Жизнь офицера не должна идти на глазах подчиненных, иначе солдат перестает воспринимать офицера как авторитет. Теряются дистанция, уважение…
По словам Набздорова, солдаты здесь служат не за страх, а за совесть. Причина такого рвения достаточно проста: батальон не является штатным миротворческим подразделением, а выделяется из состава одной из дивизий СКВО. Но по приказу, определяющему порядок прохождения службы миротворцев, служить здесь могут лишь «контрактники». Поэтому, при назначении очередного батальона в состав миротворческих сил, со всеми «срочниками» заключается контракт на год — стандартный срок пребывания батальона в зоне конфликта. И если до заключения контракта солдат получал всего триста четыреста рублей «на сигареты и конфеты», то сразу после прибытия в Южную Осетию он начинает получать шесть семь тысяч рублей. Понятное дело, что служить фактически «срочную» службу, но за совсем неплохие для молодого, неженатого парня деньги куда более интересно, чем делать то же самое, но даром.
При полном обеспечении питанием и обмундированием траты у солдата самые минимальные. И при определенной экономии, вернувшись в часть, он может увезти домой не плохую сумму для начала самостоятельной жизни. Поэтому больших проблем с дисциплиной и исполнительностью солдат здесь нет.
Но, конечно, не одни деньги обеспечивают порядок. По словам генерала, се одняшний офицерский состав батальона — это крепкий, сплоченный коллектив профессионалов.
Внешне служба миротворцев может показаться совершенно обыденной и да же скучноватой. Взрывы, вроде бы, не звучат, пули не свистят. Тишь да гладь… Но именно за этим внешним спокойствием скрывается огромное напряжение, которое может очень быстро измотать самого сильного человека.
Взрывы не звучат и пули не свистят здесь именно потому, что между противоборствующими сторонами стоят российские миротворцы. И каждая из сторон очень внимательно и ревниво наблюдает за поведением миротворцев, каждая пытается исподволь перетянуть их на свою сторону, доказать, что правда на ее стороне, что она самая пострадавшая в конфликте. И не дать втянуть себя в противостояние, не дать повода ни одной из сторон считать себя пристрастными — вот задача не менее важная, чем наблюдение за выполнением подписанного соглашения о прекращении огня и разведении противоборствующих сторон. Потому что утрата статуса независимого посредника ставит крест на всех усилиях по поддержанию мира в этом регионе.
Ведь кроме российского батальона, в состав миротворческих сил входят батальон министерства обороны Грузии и батальон МЧС Южной Осетии. Россия — старшая в этих силах. Авторитет командующего в этом деле — первостепенен. И не всем по нраву его независимость, спокойное достоинство.
Набздоров командует группировкой уже год, но до сих пор грузинская сторона не ратифицировала его назначения. Для грузин Набздоров — «и.о.» — исполняющий обязанности. Причина этого проста: Набздоров очень быстро проявил себя человеком независимым ни от кого и ни от чего, кроме буквы закона — подписанных соглашений и указов «смешанной контрольной комиссии». И не раз грузинская сторона пыталась избавиться от непокорного генерала, заменить его на более «лояльного».
Бывают инциденты и с осетинами. Так, на совещании в правительстве, куда Набздорова пригласили для обсуждения предстоящего празднования 23 го февраля, на генерала вдруг буквально наскочил местный «министр по особым поручениям» Чочиев, который, перейдя на фальцет, заявил генералу, что тот должен был самолично, а не через начальника штаба, пригласить его, Чочиева, на вручение вымпела, и что генерал вообще подчиненный Чочиева и не должен забываться… Было смешно и досадно.
Созидатель
То, что Набздоров застал в Цхинвале, трудно было назвать «воинским контингентом». Скорее, это был некий полувоенный табор людей, которые чувствовали себя временщиками, которых непонятно для чего загнали за тридевять земель от дома. В российском миротворческом контингенте не было даже нормального штаба — дом, который был отведен под штаб, одновременно выполнял функции общежития. В комнате, где жил начштаба, был строевой отдел, где жил начпрод — продовольственная служба, где жил зампотех — тех служба. Рабочий стол офицера был и обеденным, и игровым, и гладильным — каким угодно, в зависимости от обстоятельств.
На заставах люди ютились в полу разбитых вагончиках и «кунгах», «оружейки» и столовые были в старых и драных палатках. Не было даже бани. Помывку приходилось организовывать в городе.
Начинать пришлось почти с полного нуля. Прежде всего, Набздоров отремонтировал здание под офицерское общежитие, чтобы наладить, наконец, жизнь и быт офицеров. За ним было приведено в порядок здание под штаб. Отремонтировали, а точнее, почти заново отстроили столовую. Одновременно с этим начали оборудоваться заставы, расположение батальона, автопарк и службы. Послед ней точкой стала выстроенная баня, которая очень скоро превратилась в «культурно-разгрузочный центр», к походу в который готовятся заранее и с удовольствием.
И все это практически своими руками, с минимальным финансированием, на которое в той же Москве и сарая не построишь.
Поначалу не все были рады свалившейся на них работе. Привыкли некоторые жить кое-как, практически бомжевать. Кто-то роптал, кто-то открыто говорил, что новому генералу просто заняться нечем. Но очень скоро, когда на глазах стали меняться условия службы, большинство солдат и офицеров поддержали командующего. И вот теперь, спустя всего год после его прихода, батальон получил вымпел лучшего миротворческого контингента Сухопутных сил. И в этом, конечно, огромная заслуга командующего.
Чего ему это стоит, знает только он сам. Практически пятый год Набздоров в командировках. Сначала, в 1999 году, он был назначен в Чечню комендантом Ачхой- Мартановского района — вотчины боевиков. Святослав принял район буквально через несколько дней после его освобождения. Когда он прибыл сюда, комендатуры, которую он должен был возглавить, не было вообще. Ни комендатуры, ни роты охраны — ничего! И с одним пистолетом в кармане, на старой «шестерке» одного из чеченцев, который не побоялся открыто поддержать приход русских, Набздоров объезжал район. Колесил по станицам и аулам. Мотался по предгорьям и лесам, добираясь в самые дальние аулы, чтобы наглядно доказать — власть и порядок вернулись на эту землю. Как он уцелел, как не попал в руки боевиков — понять невозможно.В Ачхой-Мартане Набздоров создал одну из самых работоспособных комендатур.
Именно Набздоровым впервые с 1991 года была сформирована реально действующая местная администрация. Именно Набздоров заново, после долгих лет дудаевского «средневековья», проводил в район электричество, газ. Получал и распределял тракторы, комбайны. Открывал школы и медпункты. Выплачивал первые пенсии и зарплаты.
Он, боевой генерал, посадил, вырастил и собрал здесь первый за пять лет урожай зерна. Причем рекордный, который район не знал с советского времени. Но, пожалуй, главным итогом работы Набздорова стало то, что за все время его пребывания комендантом Ачхой-Мартана, в районе, где в Первую чеченскую кампанию сложили свои головы многие десятки наших солдат и офицеров, не погиб ни один русский солдат…
Но после Чечни ему недолго пришлось отдыхать. Началась военная операция американцев в Афганистане. И Набздоров как один из лучших специалистов по Средней Азии улетел в Душанбе, где стал заместителем начальника оперативной группы по Афганистану. Во многом благодаря информации и выводам именно этой группы Россия не втянулась в войну.
Только пару месяцев пробыл он после возвращения дома — и вновь назначение: на этот раз в Цхинвал. Можно было отказаться, напомнить, что который год он мотается по командировкам, сослаться на здоровье и семейные обстоятельства, но на беседе у главкома Набздоров, не колеблясь, соглашается.
Все эти годы, наблюдая за службой и карьерой Набздорова, я не перестаю удивляться этому человеку и восхищаться им. Святослав из той редкой породы людей, которых правильнее всего было бы назвать «созидателями». Не умеет он жить и служить кое-как, закрыв глаза и заткнув уши. Если он принимает дело в свои руки, то можно не сомневаться — очень скоро все будет работать как часы и сверкать идеальным порядком.
В Таджикистане, на Дальнем Востоке, в Чечне и Южной Осетии — везде Набздоров оставил за собой тот добрый след, который еще долгое время сохранит о нем самую лучшую память.
Для живущих здесь простых грузин и осетин миротворцы — главная и самая зримая гарантия того, что война заморожена. Пока здесь стоят миротворцы, война не может вернуться сюда. Любое перемещение вооруженных людей или боевой техники будет тотчас вскрыто заставами, выставленными на всех основных дорогах, и блокировано.
Но не только «чистым» миротворчеством приходится заниматься нашим солдатам и офицерам. Миротворцы наблюдают за пропускным режимом и по неволе вынуждены брать на себя и часть правоохранительных функций. Через миротворческий пост на машине без документов не проедешь и оружие в кузове не провезешь. Потому местные жители всегда готовы помочь и при любой возможности демонстрируют лояльность. Но жизнь — это не только служба, заставы, протоколы и дипломатия. Хватает всякого: и смешного, и не очень.
«Белая смерть» и поросёнок "Домино"
«Белой смертью» в городке миротворцев прозвали торговку — хозяйку ларька напротив КПП миротворцев: выбеленную перекисью молодящуюся даму «среднего возраста». Еще совсем не давно ее ларек вообще нахально стоял почти у самых ворот и бодро торговал дешевой водкой и сигаретами, которыми можно было смело убивать лошадей. Причем цены «Белая смерть» держала такие, что местный народ обходил ее лавку стороной.
«Бизнес» процветал. Особенно после того, как хозяйка изобрела свой оригинальный способ заработка — торговлю в долг «по записи». Не всегда у солдата или офицера была в кармане нужная сумма, и «добрая» хозяйка без вопросов давала в долг, записывая в «гроссбух» сумму. Понятное дело, что не каждый запоминал, сколько он остался должным маркитантке, тем более если обращался к ней не раз и не два. В итоге, когда подходило время расплаты, то сумма, которую солдат был должен, вдруг оказывалась такой, словно он весь месяц поил и кормил целый взвод в ресторане. Но возражать было бессмысленно. Записи говорили сами за себя. И постепенно солдаты просто втягивались в долговое рабство, когда, отдав в первый же день всю зарплату за долги, они были вынуждены тут же открывать очередной кредит уже под следующую зарплату.
Предыдущее командование это, видимо, мало волновало. Но Набздоров, очень скоро узнавший о том, как беспардонно обирает маркитантка солдат, возмутился. Генерал вызвал к себе торговку и категорически запретил ей торговлю в долг, а заодно попенял на цены. Но жадность все пересилила. И маркитантка вновь взялась за свое.
Тогда Набздоров проявил командирский характер. Выбрав самых отпетых должников из числа тех, кого давно за слабость к спиртному надо было отправить домой, он в один день откомандировал их в ППД — пункт постоянной дислокации. В день зарплаты растерянная маркитантка начала нарезать круги вокруг части в ожидании должников. Но ей очень скоро объяснили, где теперь ее должники и куда ей надо ехать, чтобы многотысячные, по ее словам, долги вернуть. А еще через несколько дней, после предупреждения о том, что палатка за нарушение правил торговли будет закрыта, она сама подобру-поздорову перебралась на другую сторону дороги, где торговля уже не такая цветущая. Это, так сказать, бытовые трудности. Но бывают и просто смешные ситуации. Так, несколько раз Набздорову попадался на глаза местный поросенок «спортивной породы», который повадился ходить столоваться на помойку военного городка. В очередной раз, увидев нахального поросенка, генерал пошутил, что хозяин его теперь точно половину туши должен военным на шашлык и что надо пометить свою половину. Кто же думал, что одному из тыловиков эту фразу передадут как категорический приказ. Разыграют…
И каково же было удивление командующего, когда буквально через день на глаза ему попался поросенок, одна половина которого была выкрашена в радикально черный цвет, а тыловик на полном серьезе отрапортует о выполнении приказа…
Альманах "Искусство войны", № 4(9), июль 2008 года
http://navoine.ru/articles/po-perimetru/437
Tags: