Поделюсь рассказом моего отца. Он был призван на срочную еще до хрущёвской реформы, тогда, когда в армии встретить фронтовика-офицера или сверхсрочника было обычным делом.
Так вот, во время какого-то государственного праздника, который, как и положено было в Советской Армии, сопровождался спортивным праздником, заспорили два фронтовика-сверхсрочника.
Разговор пошёл о немецких пехотных гранатах, особенностью которых было замедленное срабатывание взрывателя; потому наши бойцы нередко успевали зашвырнуть эти гранаты обратно к немцам, где они благополучно и взрывались.
Оба спорщика не унимались; более того, чутка выпив легкого яблочного винца, мужики раздухарились, начали говорить друг другу обидные слова. Тогда один из спорщиков, вконец разозлившись, сказал: "Сиди вот тут, в воротах, а я от тех ворот попаду тебе гранатой прямо в лобешник!", взял учебную "эфку" и решительно зашагал на другой конец поля.
Оставшийся в воротах сперва отпускал колкие шуточки, которые слышали все, кто был на стадионе, включая начальство. Так как заспорили фронтовики, то вмешаться не рискнул никто, включая начальника политотдела в полковничьем звании. Но как только метатель занял исходную позицию, шуточки прекратились. И из ворот рад бы сбежать, да уже наговорил достаточно.
В общем, граната, стартовавшая с противоположного конца поля, попала аккурат в перекладину деревянных футбольных ворот, сломала ее, а упавшей сеткой накрыло незадачливого спорщика. Потом его с хохотом довольно долго выпутывали из той сетки.
Кончилось всё, как и положено, вечерним замирением.
Всем Победителям, кто еще жив - здоровья. Всем, кто погиб на войне или ушел уже после нее - вечная память.
А нам - помнить...
Так вот, во время какого-то государственного праздника, который, как и положено было в Советской Армии, сопровождался спортивным праздником, заспорили два фронтовика-сверхсрочника.
Разговор пошёл о немецких пехотных гранатах, особенностью которых было замедленное срабатывание взрывателя; потому наши бойцы нередко успевали зашвырнуть эти гранаты обратно к немцам, где они благополучно и взрывались.
Оба спорщика не унимались; более того, чутка выпив легкого яблочного винца, мужики раздухарились, начали говорить друг другу обидные слова. Тогда один из спорщиков, вконец разозлившись, сказал: "Сиди вот тут, в воротах, а я от тех ворот попаду тебе гранатой прямо в лобешник!", взял учебную "эфку" и решительно зашагал на другой конец поля.
Оставшийся в воротах сперва отпускал колкие шуточки, которые слышали все, кто был на стадионе, включая начальство. Так как заспорили фронтовики, то вмешаться не рискнул никто, включая начальника политотдела в полковничьем звании. Но как только метатель занял исходную позицию, шуточки прекратились. И из ворот рад бы сбежать, да уже наговорил достаточно.
В общем, граната, стартовавшая с противоположного конца поля, попала аккурат в перекладину деревянных футбольных ворот, сломала ее, а упавшей сеткой накрыло незадачливого спорщика. Потом его с хохотом довольно долго выпутывали из той сетки.
Кончилось всё, как и положено, вечерним замирением.
Всем Победителям, кто еще жив - здоровья. Всем, кто погиб на войне или ушел уже после нее - вечная память.
А нам - помнить...
На Аляске поставили памятник русским и американским пилотам,
перегонявшим самолеты по ленд-лизу из США в СССР

by
tattarrin
Здорово!
Тут на память пришел один крепкий вечер в сорок третьем году на Аляске, на окраине города Ном, где находились стратегические склады американской армии. Они, будто полукруглые гусеницы, были совершенно бесконечны и уходили в пурге, по мнению младшего лейтенанта М. П. Калача, куда-то к горизонту. Служил тогда Калач в перегонной команде, гонял и «Бостоны», как правый пилот у Якова Киреича Минина, потом гонял и «Аэрокобры». Ном — Якутск — Красноярск — фронт. Застряли как-то в непогоду. Ребята говорили, что американцы — слабаки: нафугуют содовой шипучей воды в стакан... Но этот долговязый, пригнавший из города Сиэтл с заводов «Боинг» свой «Бостон», был настоящий боец. Какой-то, помнится, барак не барак, из гнутых алюминиевых листов стены и раздвижные стулья, на которых удобно не усядешься. Калач вскоре обнаружил, что остался он один защищать честь летного подразделения перед каким-то долговязым капитаном американских ВВС, который прилично шпарил по-русски. Самый главный разговор пошел у них на тему «что у кого есть».
— А у вас Бьелий дом эст?
— Есть! — отвечал Миша. — У нас даже лучше — Кремль есть!
— А у вас бэнк эст?
— Есть! — отвечал Миша. — У нас даже сберкассы есть!
В ходе разговора выяснилось, что все, что имелось в Америке, имелось и в России, и соответственно наоборот. На чем взял Миша американца — это на Дне авиации. Дня авиации в США не было.
— Ньет! — признался американец. — Днья авиэйшен ньет!
Тут он вынул из кобуры свой «кольт» и отдал Калачу. Миша подарком не побрезговал, взял. Так и прошел с ним всю, почитай, жизнь. Этот дурацкий подарок. Пускал Калач его в дело дважды, и обе причины были серьезные: первый раз 8 мая на фронтовом аэродроме возле города Новый Тарг, когда пришел конец войне. В другой раз этот «кольт», можно сказать, спас ему жизнь: в Мишу стреляли, и он стрелял. Было и такое.
перегонявшим самолеты по ленд-лизу из США в СССР

by
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
Здорово!
Тут на память пришел один крепкий вечер в сорок третьем году на Аляске, на окраине города Ном, где находились стратегические склады американской армии. Они, будто полукруглые гусеницы, были совершенно бесконечны и уходили в пурге, по мнению младшего лейтенанта М. П. Калача, куда-то к горизонту. Служил тогда Калач в перегонной команде, гонял и «Бостоны», как правый пилот у Якова Киреича Минина, потом гонял и «Аэрокобры». Ном — Якутск — Красноярск — фронт. Застряли как-то в непогоду. Ребята говорили, что американцы — слабаки: нафугуют содовой шипучей воды в стакан... Но этот долговязый, пригнавший из города Сиэтл с заводов «Боинг» свой «Бостон», был настоящий боец. Какой-то, помнится, барак не барак, из гнутых алюминиевых листов стены и раздвижные стулья, на которых удобно не усядешься. Калач вскоре обнаружил, что остался он один защищать честь летного подразделения перед каким-то долговязым капитаном американских ВВС, который прилично шпарил по-русски. Самый главный разговор пошел у них на тему «что у кого есть».
— А у вас Бьелий дом эст?
— Есть! — отвечал Миша. — У нас даже лучше — Кремль есть!
— А у вас бэнк эст?
— Есть! — отвечал Миша. — У нас даже сберкассы есть!
В ходе разговора выяснилось, что все, что имелось в Америке, имелось и в России, и соответственно наоборот. На чем взял Миша американца — это на Дне авиации. Дня авиации в США не было.
— Ньет! — признался американец. — Днья авиэйшен ньет!
Тут он вынул из кобуры свой «кольт» и отдал Калачу. Миша подарком не побрезговал, взял. Так и прошел с ним всю, почитай, жизнь. Этот дурацкий подарок. Пускал Калач его в дело дважды, и обе причины были серьезные: первый раз 8 мая на фронтовом аэродроме возле города Новый Тарг, когда пришел конец войне. В другой раз этот «кольт», можно сказать, спас ему жизнь: в Мишу стреляли, и он стрелял. Было и такое.
![]() |
Юрий Визбор. Арктика, дом два Повесть |
.